Школьные товарищи - лучшие воспитатели. Школьные товарищи - лучшие воспитатели, чем родители, ибо они безжалостны Капля дегтя в бочке меда

Школа - жестокий воспитатель

Будем откровенными. В отношениях с родителями ребенок получает массу поучительных уроков, но зачастую они не ситуативные, а осознаются только спустя годы. Родители дают все - но пользоваться этим дети начинают ближе к 30-летнему рубежу, когда, как говорилось в известном анекдоте, «надо было слушать маму».

При этом несмотря на то, что шаблоны поведения, нормы и ценности в большей степени идут из семьи, воспринимаются от близких значимых людей, подростковая среда также способствует воспитанию. Нередко подростки и даже младшие школьники для своих школьных товарищей лучшие воспитатели, чем родители, ибо они безжалостнее и более жестоко общаются, бьют больнее.

• Они не обязаны

Ни одни родители не станут так жестоко отвергать просьбы и требования своего ребенка, как друзья. Поэтому в школьные годы мы получаем самые болезненные, но самые полезные уроки жизни. Они пригодятся еще не раз.

Впервые ребенок сталкивается с тем, что кто-то ему не обязан, еще в детском садике. Но этот возраст можно считать возрастом неосознанности. А полноценное общение с теми, кто не обязан выслушивать, понимать, чьего расположения нужно добиваться - начинается только в школе.

Школьные товарищи в этом плане на самом деле являются лучшими воспитателями для ребенка, чем родители, потому как они безжалостны и не чувствуют себя обязанными. Дружба и внимание, забота и ненависть - все это проносится в вихре эмоций и словно в каком-то калейдоскопе самых разных ситуаций.

• Они - равные

Общение на равных, а не с теми, кто старше и главнее - вот что ценно в школьном возрасте. Родителям дети так или иначе, но «должны». Должны сделать уроки, вынести мусор, помогать по хозяйству, посещать кружки и быть паиньками. С кем же отыграть другие роли, почувствовать себя наравне?

Сестры и братья редко бывают погодками или двойняшками, вот и получается, что со всеми на свете дети в разных условиях. Ты старше - уступи. Ты младше - подчинись. А с кем же безопасно покомандовать и получить законный отпор? Конечно, с лучшими учителями, чем родители, со своими школьными товарищами - с ними безопасно получить отказ или услышать, как они безжалостно говорят правду в глаза. Может, после этой правды даже устроить драку или поконкурировать. И с этим связана третья обучающая функция школьных друзей - социализация.

• Они помогают социализации

Как узнать свое место в мире, если одни смотрят на тебя сверху (родители и учителя), а другие - снизу (младшие братья и сестры)? Как понять, чего ты стоишь, чего достоин? Смелый или трусливый, болтливый или серьезный молчун? Как конкурировать за ограниченные ресурсы - красивых мальчиков, готовых носить портфель, или девочек, на которых заглядываются все парни в параллели?

Всему этому способствует школьная обстановка и отношения с другими - такими же школьниками. Ах, эти девичьи драки на заднем дворе школы - с какой нежностью и ехидной улыбкой они вспоминаются спустя годы! И тем не менее, умение отстаивать свои интересы, конкурировать и побеждать (или учиться проигрывать), даже в девичьей среде, учиться сотрудничать - все это можно проявить только в школе.

Капля дегтя в бочке меда

Конечно, многие уже поняли, почему школьные товарищи - лучшие воспитатели, и все же по сравнению с родителями они безжалостны, они не знают пощады. Поэтому очень важно не только вовремя отпускать своего ребенка - давать ему возможность понять других и познать себя, свои потребности и границы. Не менее важно отслеживать, чтобы это воспитание школой не переросло в нечто большее. Если такое «обучение» вылилось в травлю, войну; если ребенок боится ходить в школу, если над ним издеваются - то он имеет дело с более серьезным «противником», чем предполагалось. И в этот момент (а лучше - хоть немного раньше) рядом должны оказаться мама и папа. Отстоять интересы ребенка, отследить границы дозволенного - все это не так просто, как кажется.

«Школьные товарищи – лучшие воспитатели, чем родители, ибо они безжалостны».
Андре Моруа. «Письма к незнакомке».

Беспокойство многих родителей вызывает тот факт, что их дети ведут себя по-разному в школе, вне её и дома. В школе они тихие, преподаватели могут о них отзываться даже хорошо, но, возвращаясь домой с улицы, они приходят с синяком под глазом. Дома же они порой непослушны и скрытны. Итак, попробуем разобраться, почему поведение подростка так разительно различно.
Первым делом вспомните, а как вы ведёте себя на работе и дома, с друзьями, с начальником? Вы всегда одинаковы? Нет. Вы исполняете определённые социальные роли: дома роль жены (мужа) и родителя, на работе роль подчинённого или начальника – это естественно, так как вносит определённый порядок во взаимоотношения. У подростков свой набор социальных ролей, между которыми он и переключается по необходимости. Но для подростка исполнять свои роли порой очень сложно, ведь он впервые сталкивается с такой необходимостью. В школьном классе он выполняет одну роль (которая порой может ему не нравиться), дома – другую, а именно ребёнка. Но он-то чувствует себя уже вовсе не ребёнком и хочет чтобы с его мнением считались, а отсюда — конфликты. В конце концов, он находит подходящую для него роль, роль полноправного члена коллектива на улице среди своих сверстников.
Но обо всём по порядку. Школьный класс – это двойственное явление в том плане, что имеется формальное представление о нём и его структуре у учителей (то есть, как они его видят), и имеется неформальный образ класса с его лидерами, группами и подгруппами. В какую же группу может попасть наш подросток? Признаки, по которым происходит расслоение класса, могут быть самые разные. По признаку социального неравенства: это может быть и материальное положение, и различный характер жизненных планов, уровень притязаний на блага и способы реализации (которые, как мы знаем, могут быть самые различные). Имеется также особая иерархия, основанная на официальном статусе учащихся, их учебной успеваемости (причём практически всегда имеется противостояние между «ботаниками» и «бездельниками», хотя они периодически могут прибегать к помощи друг друга). Наконец, происходит дифференциация авторитетов, статусов и престижа на основе неофициальных ценностей, принятых в самой ученической среде. Очень часто это различие в физической силе, нахально-эпатажное поведение с учителями, успех в общении с девочками (мальчиками), учитывается также и морально-волевые качества.
Проблема ролевого поведения заключается в том, что уж если ты принял на себя определённую роль, или тебя ею наделили, то ты должен следовать ей всегда во всех ситуациях, этого от тебя ждут и даже требуют. Понятно, что в любом коллективе, так или иначе, будут образовываться роли «шутов», «шестёрок», «изгоев», такие роли мало кому могут понравиться. Обычно социальные роли школы (имеются в виду неофициальные отношения) переносятся и на уличное распределение ролей, конечно если уличная компания представлена практически теми же одноклассниками.
Подросток, не желая мириться со своей ролью, в первую очередь будет искать поддержки у родителей, при том условии, что они до этого зарекомендовали себя как надёжные партнеры, а не авторитарные «самодуры» или либеральные попустители (которые практически мало интересовались жизнью и чаяниями их чада). Если же доверия к родителям нет, то подростку придётся бороться на два фронта: в школе и дома. Мало того, стоит ожидать озлобленности подростка в связи с этим в отношении его родителей, причем озлобленность эта будет глобальной и всепоглощающей. Вот пример из письма девятиклассника.
«Жизнь устроена так плохо, что из миллионов людей на Земле тебе должна встретиться обязательно только одна любимая женщина и только один настоящий друг. Почему? Почему? Это вы, взрослые, так устроили! Я хочу, чтобы много людей, 20 или 50 человек вокруг меня были настоящие, близкие и любимые, чтобы мы не боялись друг друга и были открыты настежь. Но нет, даже мои ровесники жмутся».
Кому могут понравиться роли навязанные, не удовлетворяющие внутренним потребностям? Никому.
Но выход всегда есть. Существуют ведь коллективы, которые формируются по интересам: там можно найти друзей, там подросток может занять достойное его положение. В доказательство скажу, что с каждым днём увеличивается число различных интернет-порталов и посетителей на них, а что это, как не поиск круга общения по интересам! Но я всё же за живое общение. Так как в живых коллективах имеется непосредственный контакт, лидер – взрослый, обладающий харизматичным влиянием на всех членов группы и направляющий их. Это могут быть различные кружки, спортивные, художественные секции. Надо только хорошенько почувствовать своего ребёнка, его желания, потребности, найти доверительный стиль общения и помочь завоевать те социальные роли, которые ему необходимы.
Я недаром назвал статью «Осторожно, дети!». С одной стороны, мы должны не бояться детей, не отнекиваться от них, а с другой – помнить, что подростковый период — очень важный этап жизни любого человека, а не просто переход из детской жизни во взрослую жизнь, у человека одна жизнь, но часть её доверена предыдущим поколениям в целях преемственности.
Много ли мы знаем жизнеописаний,
рисующих безмятежное, спокойное,
непрерывное развитие индивидуума?
Жизнь наша, как и то целое, составными
частями которого мы являемся,
непостижимым образом слагается
из свободы и необходимости. Наша воля –
предвозвещение того, что мы совершим при
любых обстоятельствах. Но эти же обстоятельства
на свой лад завладевают нами. «Что» — определяем мы,
«как» — редко от нас зависит, о «почему» мы не
смеем допытываться, и от того нам справедливо
указывают на «quia» («потому что»)».
И.-В. Гете. Из моей жизни.

Общение сверстников. Дружба

Важнейшая среда развития в юношеском возрасте - общество сверстников.

Во-первых, общение со сверстниками очень важный специфический канал информации; по нему подростки и юноши узнают многие необходимые вещи, которых по тем или иным причинам им не сообщают взрослые, например подавляющую часть информации по вопросу пола.

Во-вторых, это специфический вид деятельности и межличностных отношений, где вырабатываются необходимые навыки социального взаимодействия, умение подчиняться коллективной дисциплине и в то же время отстаивать свои права, соотносить личные интересы с общественными. Соревновательность групповых взаимоотношений, особенно сильная у мальчиков, служит ценной жизненной школой. По выражению французского писателя А. Моруа, школьные товарищи - лучшие воспитатели, чем родители, ибо они безжалостны.

В-третьих, это специфический вид эмоционального контакта. Сознание групповой принадлежности, солидарности, товарищеской взаимопомощи не только облегчает подростку автономизацию от взрослых, но и дает ему чрезвычайно важное для него чувство эмоционального благополучия и устойчивости. Сумел ли он заслужить уважение и любовь равных, товарищей, имеет решающее значение для юношеского самоуважения.

Рост влияния сверстников проявляется прежде всего в том, что они большую часть времени проводят с ровесниками. Нормы и критерии, принятые в кругу сверстников, становятся в некоторых отношениях психологически более значимыми, чем те, которые существуют у старших.

«Общество сверстников», в рамках и под влиянием которого формируется личность старшеклассника, существует в двух качественно различных формах: 1) в форме организованных и прямо или косвенно направляемых взрослыми коллективов и 2) в форме стихийно складывающихся более или менее групп общения, приятельских компаний и т. п. Их состав, структура и функции существенно различны.

В принципе, самой важной группой для юноши является его школьный класс, учебный или производственный коллектив. Положение в коллективе оказывает решающее влияние на моральное самочувствие и поведение подростка. Но многие юношеские коллективы и организации у нас слишком «заорганизованы» и чрезмерно опекаются и контролируются взрослыми, а их дела - значительно ниже уровня и возможностей ребят. Отсюда - громадная роль неформального общения, уличных, дворовых и прочих неформальных групп и компаний. Сообщества такого рода существуют всюду и везде. Как правило, они являются разновозрастными, и их роль в жизни подростков, особенно мальчиков, огромна. Попытаться уничтожить их практически бесполезно. Однако компании эти очень разные. Одни заняты полезной общественной деятельностью, цементируются общими культурными интересами. Другие основаны на общих увлечениях, например, самодеятельной песней, рок-музыкой и т. д. Третьи являются явно или потенциально антиобщественными, ребята в них приобщаются к пьянству, наркомании, хулиганским поступкам и т. п. Юношеская преступность, как правило, бывает групповой.

Бесконтрольность юношеского общения, естественно, беспокоит старших. Однако многие учителя и родители не дают себе труда разобраться в существе подростковых увлечений, предпочитая огульное их осуждение и запрет (большей частью заведомо не эффективные). Такая нетерпимость часто дает прямо противоположный результат.

Ну и что касается не только конкретных ребят, с которыми дружат и общаются наши дети, но и самой юношеской субкультуры, включая молодежную моду, язык, прически, музыку и т. д., то многое из того, чем увлекаются подростки, вызывает у старших, воспитанных в иной среде, чувство протеста и осуждение. Но нужно помнить, что конфликты такого рода существовали всегда.

Разные формы и места общения не только сменяют друг друга, но и сосуществуют, отвечая разным психологическим потребностям. Юноша жаждет новых знакомств, приключений, переживаний. Неосознанное внутреннее беспокойство гонит его прочь из дома, из привычной, устоявшейся атмосферы. Это ожидание чего-то нового, неожиданного - вот прямо сейчас, за ближайшим поворотом должно произойти что-то значительное: интересная встреча, важное знакомство... Большей частью эти ожидания не сбываются - приключение тоже надо уметь организовать, и все-таки на следующий вечер ноги сами несут туда, где люди.

Подростки и юноши очень хотят быть современными. Но «современность» нередко понимается как сумма внешних признаков, слепое следование сиюминутной моде. Многие юношеские увлечения и причуды краткосрочны, рассчитаны на внешний эффект и, новые по форме, довольно тривиальны по содержанию. Взрослым трудно понять, как могут развитые, неглупые старшеклассники придавать такое значение покрою штанов, длине волос или писать письма протеста в редакцию газеты, напечатавшей критическую заметку о манере исполнения полюбившегося им певца. Но эти моды и причуды надо рассматривать не изолированно, а в социально-психологическом контексте юношеского восприятия.

В юношеских увлечениях и реализуется чрезвычайно важное для формирующейся личности чувство принадлежности: чтобы быть вполне своим, нужно и выглядеть как все, и разделять общие увлечения. Мода - средство самовыражения. Дело не только в разнице вкусов отцов и детей, а в том, что дети хотят отличаться от старших, и легче всего это сделать именно с помощью внешних аксессуаров. Внешний облик человека есть не что иное, как способ коммуникации, посредством которого он информирует окружающих людей о своем статусе, уровне притязаний, вкусах и т. д.

«Знаковая» функция молодежной моды прекрасно показана в повести У. Пленцдорфа (ГДР) «Новые страдания юного В.», герой которой Эдгар Вибо сочинил целый гимн джинсам, занимающим важное место в его жизни. Джинсы - самые благородные штаны на свете! Эдгара просто оскорбляет, когда к ним «примазываются» старики: «Джинсы надо с толком носить. А то натянут и сами не понимают, что у них на ляжках. Терпеть не могу, когда какой-нибудь двадцатипятилетний хрыч втиснет свои окорока в джинсы, да еще на талии стянет. Это уж финиш. Джинсы - набедренные штаны! Это значит, что они должны быть узкими и держаться просто за счет трения... В двадцать пять лет этого уже не понять... Вообще джинсы - это весь человек, а не просто штаны».

Эта «джинсовая философия» кажется смешной, как и душевная «драма» старшеклассника, которого чуть не силой тащат в парикмахерскую. Но юноша видит в джинсах или длинных волосах некий символ своей индивидуальности. Странно, конечно, утверждать индивидуальность стремлением выглядеть, «как все». Тот, кто умнее, не может не заметить этого противоречия.

«Я часто думаю, чем же мы «свои», что у нас общего? - спрашивает себя 16-летний москвич. - Мы отличаемся от других своей манерой одеваться, т. е. непохожи «на других». Одни и те же диски слушаем, одинаковыми словами выражаем свой восторг или неприязнь, одни и те же слова говорим девчонкам...»

Желание как-то выделиться, привлечь к себе внимание свойственно людям любого возраста. Взрослый, сложившийся человек делает это незаметно, он использует и свое общественное положение, и свои трудовые достижения, образованность, культурный багаж, опыт общения и многое другое. У юноши, который только начинает жить, социальный багаж, равно как и умение его использовать, гораздо беднее. Вместе с тем, встречаясь с новыми людьми, он гораздо чаще взрослого оказывается именно в ситуации «смотрин». Отсюда - особая ценность броских внешних аксессуа-бесплотными образами редкой красоты, которыми можно было только любоваться.

А в гимназии, среди многих товарищей, шли циничные разговоры, грубо сводившие всякую любовь к половому акту».

Будущий писатель отмалчивался, прятал свою любовь, но тем не менее «внимательно вслушивался в анекдоты и похабные песни...»

«Я развращен был в душе, с вожделением смотрел на красивых женщин, которых встречал на улицах, с замиранием сердца думал, - какое бы это было невообразимое наслаждение обнимать их, жадно и бесстыдно ласкать. Но весь этот мутный душевный поток несся мимо образов трех любимых девушек, и ни одна брызга не попадала на них из этого потока. И чем грязнее я себя чувствовал в душе, тем чище и возвышеннее было мое чувство к ним».

Юношеский цинизм не может не коробить взрослых. Но обсуждение запретных вопросов со сверстниками позволяет снять вызываемое ими напряжение и отчасти разрядить его смехом. В «смеховой культуре» взрослых также имеется много сексуальных мотивов.

Поэтому воспитателю следует беспокоиться не только о тех, кто ведет «грязные разговоры», но и о тех, кто молча слушает. Именно эти ребята, не способные выразить и «заземлить» волнующие их смутные переживания, иногда оказываются наиболее впечатлительными и ранимыми. То, что у других выплескивается наружу в циничных словах, у этих отливается в глубоко лежащие устойчивые фантастические образы. Наряду с мальчиками, которые гипертрофируют физические аспекты сексуальности, есть и такие, которые всячески стараются отгородиться, спрятаться от них. Психологической защитой им может служить аскетизм, подчеркнуто-презрительное и враждебное отношение ко всякой чувственности, которая кажется подростку низменной и «грязной». Идеалом такого юноши является не просто умение контролировать свои чувства, но полное их подавление. Другая типичная юношеская защитная установка - «интеллектуализм»: если «аскет» хочет избавиться от чувственности, так как она «грязна», то «интеллектуал» находит ее «неинтересной».

Требования моральной чистоты и самодисциплины сами по себе положительны. Но их гипертрофия влечет за собой искусственную самоизоляцию от окружающих, высокомерие, нетерпимость, в основе которых лежит страх перед жизнью.

Важная особенность подростковой и юношеской сексуальности - ее «экспериментальный» характер. Открывая свои половые способности, подросток с разных сторон исследует их. Ни в каком другом возрасте не наблюдается такого большого числа случаев отклоняющегося, близкого к патологии полового поведения, как в 12-15 лет. От взрослых требуются большие знания и такт, чтобы отличить действительно тревожные симптомы, требующие квалифицированного медицинского вмешательства, от внешне похожих на них и тем не менее вполне естественных для этого возраста форм полового «экспериментирования», на которых как раз не следует фиксировать внимания, чтобы нечаянно не нанести подростку психическую травму, внушив ему мысль, что у него «что-то не так». Если нет уверенности в том, что вы действительно понимаете суть дела и можете помочь, необходимо неукоснительно руководствоваться первой заповедью старого врачебного кодекса: «Не вреди!»

В течение многих лет подростков и юношей запугивали страшными последствиями мастурбации (онанизма), которая якобы ведет к импотенции, ухудшению памяти и даже безумию. Сегодня ученым-медикам ясно, что это неверно. В ранней юности мастурбация среди мальчиков является массовой. Девочки начинают мастурбировать позже и делают это менее интенсивно.

Как пишет известный ленинградский сексолог профессор А. М. Свядощ, «умеренная мастурбация в юношеском возрасте обычно носит характер саморегуляции половой функции. Она способствует снижению повышенной половой возбудимости и является безвредной».

Что же касается ее психологических последствий, то наибольшую опасность представляет именно чувство вины и страха, вызванное запугиванием.

Пытаясь бороться с этой «дурной привычкой» (самое мягкое выражение, употребляемое взрослыми), юноша обычно, как миллионы людей до него (но он-то этого не знает), терпит поражение. Это вызывает у него сомнение в ценности собственной личности и особенно волевых качеств, снижает самоуважение, побуждает воспринимать трудности и неудачи в учебе и общении как следствия своего «порока».

Применительно к подросткам и юношам тревожить должен не сам факт мастурбации (так как она массова) и даже не ее интенсивность (так как индивидуальная «норма» связана с половой конституцией), а только те случаи, когда мастурбация становится навязчивой, вредно влияя на самочувствие и поведение старшеклассника. Однако и в этих случаях онанизм большей частью бывает не столько причиной плохой социальной адаптации, сколько ее симптомом и следствием. Этот вопрос имеет принципиальное значение для педагогики. Раньше, когда мастурбация считалась причиной необщительности, замкнутости подростка, все силы направляли на то, чтобы отучить его от этой привычки. Результаты были, как правило, ничтожны и даже отрицательны. Сейчас поступают иначе. Вместо запугивания подростка пытаются тактично улучшить его коммуникативные качества, помочь занять приемлемое положение в обществе сверстников, увлечь интересным коллективным делом. Как показывает опыт, эта позитивная педагогика гораздо эффективнее.

Наряду с подлинными увлечениями во взаимоотношениях юношей и девушек очень много придуманного. Ухаживание, обмен записочками, первое свидание, первый поцелуй важны не только и не столько сами по себе, как ответ на собственную внутреннюю потребность старшеклассника, сколько как определенные социальные символы, знаки повзросления. Как младший подросток ждет появления вторичных половых признаков, так юноша ждет, когда же наконец он полюбит. Если это событие запаздывает (а никаких хронологических норм здесь не существует), он нервничает, иногда старается заменить подлинное увлечение придуманным и т. д. Отсюда постоянная оглядка на мнения сверстников, подражательность, хвастовство действительными, а чаще мнимыми «победами» и т. д. Влюбленности в этом возрасте часто напоминают эпидемии: стоит появиться одной паре, как влюбляются все, а в соседнем классе все спокойно. Объекты увлечений также нередко имеют групповой характер, поскольку общение с популярной в классе девушкой (или юношей) существенно повышает собственный престиж у сверстников. Даже интимная близость нередко бывает у юношей средством самоутверждения в глазах сверстников.

Чем ниже возраст молодых людей при вступлении в первую половую связь, тем менее мотивирована эта связь в моральном отношении, тем меньше в ней любви.

Большинство советских юношей и девушек считают вступление в интимные отношения морально оправданными только при наличии любви. Но так думают и поступают не все. Некоторые юноши и девушки начинают половую жизнь, еще будучи школьниками, причем без любви или хотя бы увлечения, часто меняют сексуальных партнеров и т. д. Чем плоха подобная практика?

Во-первых, она противоречит моральным принципам нашего общества, и это оставляет в сознании подростков, даже помимо их собственной воли, чувство вины, угрызения совести или, напротив, циничное отношение к жизни и нравственным принципам вообще.

Во-вторых, «безлюбовный секс» эмоционально, психологически неполноценен, он быстро и легко обесценивается, так что молодые люди невольно обкрадывают самих себя.

В-третьих, в результате низкой сексуальной культуры юношей, незнания противозачаточных средств и т. д. ранние случайные связи нередко приводят к нежелательным беременностям, которые приходится прерывать искусственно, так как 15-16-летние родители ни социально, ни психологически не готовы к браку и воспитанию детей. В-четвертых, экстенсивные половые связи создают повышенный риск венерических заболеваний и распространения целого ряда других опасных инфекций.

Сила, глубина и длительность любовных привязанностей у разных людей неодинаковы. Это обнаруживается уже в юности. Но зрелая половая любовь тесно связана с общей социально-нравственной зрелостью личности. Как правильно писал А. С. Макаренко, человеческая любовь «не может быть выращена просто из недр простого зоологического полового влечения. Силы «любовной» любви могут быть найдены только в опыте неполовой человеческой симпатии. Молодой человек никогда не будет любить свою невесту и жену, если он не любил своих родителей, товарищей, друзей. И чем шире область этой неполовой любви, тем благороднее будет и любовь половая».

Этим определяется общая стратегия как семейного, так и школьного воспитания. Но родителям, как и учителям, необходимо ясное понимание, что в этой

сложной сфере личного бытия от них зависит далеко не все. И прежде всего - им нужен такт.

Хорошо сказал об этом В. А. Сухомлинский: «Беречь интимность, неприкосновенность духовного мира подростка - одна из важнейших задач воспитания. Если кто-то посторонний вмешивается буквально во все, о чем думает, что переживает подросток, что он хочет уберечь от постороннего взгляда, - это притупляет эмоциональную чуткость, огрубляет душу, воспитывает «толстокожесть», которая в конце концов приводит к эмоциональному невежеству...

Если хотите, чтобы подросток пришел к вам за помощью, открыл вам свою душу, - берегите именно те уголки его души, прикосновение к которым воспринимается болезненно... Уважение к личности воспитанника закономерно ведет к расширению сферы личного, интимного, неприкосновенного».