Качества рыцаря в наше время. Рыцарские традиции

В чем же конкретно заключался этот так называемый «рыцарский путь к Спасению»? Что должен был делать рыцарь, чтобы не только удостоиться мирской славы, но и спасти свою бессмертную душу? Вот что пишет на этот счет Морис Кин, передавая своими словами размышления Раймона Луллия, выраженные им в своем трактате о рыцарстве:

Его [т.е. рыцаря – chevalry] наипервейший долг - защищать веру Христову от неверных, за что его будут чтить не только в нашем мире, но и после смерти: это, безусловно, речь истинного сына крестоносца! Рыцарь обязан также защищать своего светского сеньора, заботиться о слабых, женщинах, вдовах и сиротах, и постоянно тренировать свое тело, охотясь на диких зверей - оленей, диких кабанов и волков - и участвуя в поединках и турнирах. Под руководством своего короля он должен вершить суд среди подчиненных ему людей и руководить ими в трудах праведных. Именно из числа рыцарей королям следует выбирать своих прево, бальи и прочих высших должностных лиц. Рыцарь, в свою очередь, должен быть всегда готов незамедлительно покинуть свой замок и отправиться защищать дороги или преследовать разбойников и злоумышленников.

Ему также нужно: получить определенные знания о добродетелях, необходимых для выполнения всех вышеперечисленных обязанностей; постараться набраться мудрости; воспитать в себе милосердие и верность. Однако же в рыцаре важнее всего воинская доблесть, «ибо более всего рыцарство славится именно благородством мужества (noblesse de courage)» (т.е. доблестью). А превыше всего для него честь. Ну а гордыни рыцарь должен бежать, как и лжесвидетельства, лени, разврата и – предательства (следует отметить в концепции Луллия весьма архаичный привкус – особенно в том, что касается особо тяжких видов предательства: убийства своего сеньора, сожительства с его женой, сдачи его замка неприятелю).

В конце своей книги Луллий делает вывод о том, каким человеком в результате должен стать рыцарь. Во-первых, ему следует обладать учтивыми и благородными манерами, хорошо одеваться и проявлять гостеприимство - разумеется, в пределах своих финансовых возможностей. Верность и правдивость, отвага и великодушие (largesse), а также скромность - вот основные черты характера, которых нам следует ожидать в рыцаре.

Этот текст кажется немного напыщенным, однако нам следует учесть, что для Средних веков такого рода возвышенная риторика, а также символизм и условность в изложении идей были самым обычным, распространенным явлением. Тем более, что в данном случае рыцарская идея излагается кратко и сухо, можно сказать, теоретически. А литературное ее преломление мы уже видим в рыцарских и куртуазных романах Средневековья.

По Раймону Луллию выходит, что рыцарское благочестие представляет собой завершенную и целостную систему ценностей, которые должны быть свойственны всякому истинному рыцарю. В эту систему входят:
- рыцарские добродетели – доблесть, верность, мужество, великодушие, щедрость;
- воинские подвиги – участие в рыцарских поединках, рыцарских турнирах, войнах за короля (или своего сюзерена) и, наконец, Крестовых походах;
- защита и покровительство храмам и монастырям, вдовам и сиротам, обездоленным, несправедливо осужденным;
- исполнение христианских обрядов и ритуалов – пост, молитва, участие в храмовых Богослужениях;
- куртуазность, или светскость – умение вести себя при королевском дворе и вообще в аристократической среде, образованность, галантность, обходительность.

Вот примерный перечень элементов, которые в совокупности делали любого рыцаря – образцовым рыцарем.

а). ПРАВИЛА ГАЛАНТНОЙ ЛЮБВИ

Брак не является освобождением от любовных приключений.
- Тот, кто ревнив, не может любить.
- Никто не может быть связан двойной любовью.
- Известно, что любовь всегда приходит и уходит.
- То, что любовник берет против воли своей любимой, не дает наслаждения.
- Мальчики не могут испытать чувство любви, пока не достигнут зрелости.
- Когда один влюбленный умирает, оставшийся в живых должен носить траур в течение двух лет.
- Никто не должен быть лишен любви без самой веской причины.
- Никто не может любить, если им не движет любовь.
- Любовь - всегда чужая в доме жадности.
- Не должно любить женщину, которую стыдишься брать в жены.
- Истинный влюбленный не желает обнять с любовью никого, кроме любимой.
- Любовь, объявленная публично, редко продолжается.
- Легкое достижение любви снижает ее ценность: трудноcти достижения делают ее драгоценной.
- Каждый влюбленный постоянно бледнеет в присутствии его любимой.
- Когда возлюбленный внезапно ловит взгляд его любимой, его сердце трепещет.
- Новая любовь окрыляет прежнюю.
- Даже одна хорошая черта делает любого мужчину достойным любви.
- Если любовь ослабевает, она быстро остывает и редко возрождается.
- Влюбленный человек всегда полон тревог.
- Истинная ревность всегда увеличивает чувство любви.
- Ревность увеличиваетcя, когда один влюбленный подозревает другого.
- Тот, кого мучает мысль о любви, ест и спит очень немного.
- Что бы ни делал влюбленный, он всегда думает о своей любимой.
- Для истинного влюбленного хорошо только то, что хорошо для его любимой.
- В любви все средства хороши.
- Влюбленные ненасытны друг другом.
- Человек, испытывающий слишком большую страсть, как правило не влюблен.
- Истинный влюбленный постоянно и без перерыва думает о любимой.
- Ничто не запрещает одной женщине быть любимой двумя мужчинами, или одному мужчине - двумя женщинами.
- Для подозрения любимой влюбленному достаточно малейшего повода.

Из сочинения: Андре Капеллан «De Amore» («Трактат о галантной любви», 1184-1186).

б). РЫЦАРСКИЙ ЭТОС

«Какие главные черты связывались в них с идеалом рыцаря?»

В принципе рыцарь должен был происходить из хорошего рода. «В принципе», потому что иногда в рыцари посвящали за исключительные военные подвиги. Кроме того, можно было - и это случалось все чаще по мере развития городов и усиления их значения - купить эту привилегию.

Рыцарь должен был отличаться красотой и привлекательностью. Его красоту обычно подчеркивала одежда, свидетельствующая о любви к золоту и драгоценным камням. Доспехи и упряжь были под стать одежде. Слово «noblement» («благородно») значило у хрониста IV крестового похода то же, что и «rikement» («богато», «роскошно», «великолепно»). Мужская красота перестает играть особую роль лишь в буржуазном этосе; здесь ей на смену приходит достойная внешность, респектабельность, а красота требуется уже только от женщины, и лишь за ней оставляется право на украшения, которые еще в XVIII веке не возбранялось носить и мужчинам.

От рыцаря требовалась сила. Эту силу он проявлял обычно, подобно Гераклу, в младенчестве. Впрочем, значение физической силы с развитием техники постепенно снижается.

От рыцаря ожидалось, что он будет постоянно заботиться о своей славе. Слава требовала неустанного подтверждения, все новых и новых испытаний. «Раз здесь война, я здесь останусь», - говорит рыцарь в одной из баллад Марии Французской. Если войны нет, он отправляется дальше, вызывая первого встречного всадника, чтобы установить иерархию, место в которой зависит от количества и качества побежденных рыцарей. Рыцарь не может спокойно слушать о чужих успехах.

При такой постоянной заботе о своем боевом престиже понятно, что от рыцаря требуется мужество. Недостаток мужества - самое тяжелое обвинение. Боязнь быть заподозренным в трусости вела к нарушению элементарных правил стратегии, что в свою очередь очень часто кончалось гибелью рыцаря и истреблением его дружины.

Неустанное соперничество не нарушало солидарности элиты как таковой, солидарности, распространявшейся и на врагов, принадлежащих к элите. Можно прочесть о том, как принимали англичане врагов, побежденных ими в битвах при Креси и Пуатье, о совместных пирушках и состязаниях. Когда в битве 1389 г. англичан преследуют голод и дизентерия, они идут лечиться к французам, после чего возвращаются и сражение возобновляется. Ибо, как говорит хронист, хотя оба народа, французы и англичане, в своей стране яростно враждуют между собой, оказавшись в других странах, они часто по-братски помогают друг другу и друг на друга рассчитывают. Во время войн между франками и сарацинами один из лучших рыцарей Карла Великого Ожье, именуемый Датчанином, вызывается на поединок с рыцарем сарацин. Когда сарацины хитростью берут Ожье в плен, его противник, не одобряя таких приемов, сдается в плен франкам, чтобы те могли обменять на него Ожье. В одной из легенд простой воин хвалится, что убил благородного рыцаря из вражеского стана; его благородный командир велит гордеца повесить. Образ мышления тех, кто жил при дворе или в замке, был проникнут верой в то, что рыцарство правит миром...

Если мужество было необходимо рыцарю как человеку военному, то щедрость, которая от него ожидалась и которая считалась непременным свойством благородно-рожденного, служила зависимым от него людям, и прежде всего тем, кто прославлял при дворах подвиги рыцарей в надежде на хорошее угощение и приличные случаю подарки перед отправлением в дальнейший путь. Нужно было не торгуясь дарить любому то, чего он просил. Лучше разориться, чем прослыть скупцом.

Рыцарь, как известно, должен был хранить безусловную верность своим обязательствам по отношению к равным себе. Когда сын Иоанна Доброго, рассказывает Й.Хёйзинга, сбежал из Англии, где он содержался в качестве заложника, Иоанн сам отдался в руки англичан вместо беглеца. Хорошо известен обычай принесения странных рыцарских обетов, которые следовало исполнить вопреки всем правилам здравого смысла.

Классовое братство не мешало рыцарям исполнять долг мести за любую - реальную или мнимую - обиду, нанесенную им самим или их близким. Когда отец Роланда, Ганелон, проиграл дело, решавшееся при помощи ордалий, не только он сам, но и все его родственники были повешены.

Кроме обязательств перед своим сюзереном, рыцарям вменялась в долг особая благодарность тому, кто посвятил их в рыцарский сан, а также ставшая уже притчей во языцех забота о сиротах и вдовах.

Необычайно плодовитый автор Э. Дешан, родившийся в 1346 г. в бюргерской семье, но впоследствии получивший дворянство, перечисляет условия, которым должен удовлетворять желающий стать рыцарем. Тот, кто желает стать рыцарем, должен начать новую жизнь, молиться, избегать греха, высокомерия и низких поступков. Он должен защищать церковь, вдов и сирот, а также заботиться о подданных. Он должен быть храбрым, верным и не лишать никого его собственности. Воевать он обязан лишь за правое дело. Он должен быть заядлым путешественником, сражающимся на турнирах в честь дамы сердца; повсюду искать отличия, сторонясь всего недостойного; любить своего сюзерена и оберегать его достояние; быть щедрым и справедливым; искать общества храбрых и учиться у них, как совершать деяния великие, по примеру Александра.

Когда мы говорим о рыцарском поведении, обычно мы прежде всего имеем в виду отношение к врагу и отношение к женщине. Рассмотрим то и другое подробнее.

Славу рыцарю приносила не столько победа, сколько его поведение в бою. Сражение могло без ущерба для его чести кончиться его поражением и гибелью, как это случилось с Роландом. Гибель в бою была даже хорошим завершением биографии, ибо рыцарю было трудно примириться с ролью немощного старика. «Правила игры», обязательные в сражении, диктовались уважением к противнику, гордостью, «игровой» жизненной установкой, опасением, что противник ответит тем же, и, наконец, гуманностью. Если противник упал с коня (а в доспехах он не мог взобраться в седло без посторонней помощи), тот, кто выбил его из седла, тоже слезал с коня, чтобы уравнять шансы.

Использование слабости противника не приносило рыцарю славы. Когда в схватке двух незнакомых рыцарей один повергает другого на землю и, подняв его забрало, видит перед собой человека в годах, он не приканчивает лежащего, но говорит ему: «Сеньор, вставайте, я подержу вам стремя, // Мне не нужна такая слава. // Немного чести в том, чтобы повергнуть // Того, чья голова уже поседела».

Убийство безоружного врага покрывало рыцаря позором. Ланселот, рыцарь без страха и упрека, не мог простить себе того, что как-то в пылу сражения убил двух безоружных рыцарей и заметил это, когда было уже поздно. Он чувствует, что не простит себе этого до самой смерти, и обещает совершить пешее паломничество в одной лишь посконной рубахе, чтобы замолить грех.

Нельзя было убивать противника сзади.

Рыцарь в доспехах не имел права отступать. Поэтому на рекогносцировку он отправлялся невооруженным. Все, что могло быть сочтено трусостью, было недопустимо. Роланд отказался трубить в рог, чтобы не подумали, будто он просит помощи, потому что струсил. Неважно, что это повлекло за собой гибель его друга вместе с дружиной.

Поединки рыцарей с закрытыми лицами служат в куртуазных романах темой трагических историй, в которых рыцарь, подняв забрало побежденного, убеждается, что убил близкого родственника или любимого друга. Обычай закрывать лицо забралом объясняется, по мнению Монтескье, тем, что получить удар в лицо считалось особенно позорно: ударить в лицо можно было только человека низкого звания. По тем же соображениям, полагает Монтескье, считается позорным получить удар дубиной: дубиной сражались пехотинцы-крестьяне, а не сильные мира сего («О духе законов»).

Коль скоро речь идет о сражающемся рыцаре, нельзя забывать о роли коня в сражении. Недаром коня называют по имени. Он принимает участие в бою совершенно сознательно и хранит безграничную верность хозяину. В средневековых легендах можно прочесть о конях, наделенных даром человеческой речи, о конях, преодолевающих дряхлость, чтобы в последний раз верно послужить тому, кого они привыкли носить на спине. Взамен рыцарь много способствовал прославлению этого животного, а верховая езда по сей день остается благородным занятием аристократии.

По-особому рыцарь относился не только к своему коню, но и к своему оружию и прежде всего к мечу. Личный характер этого отношения находил выражение в употреблении местоимения «she» вместо «it».

Быть влюбленным относилось к числу обязанностей рыцаря. В песнях Марии Французской говорится о славном рыцаре, который не смотрел на женщин. Это большое зло и проступок против природы, замечает автор. Отношение рыцаря к женщине зависело, разумеется, от того, кем она была: дамой или простолюдинкой. В завоеванных городах вырезали мужчин из простонародья, но рыцарю не подобало запятнать свои руки кровью женщины. Заботливость и обожание могли относиться лишь к даме из своего сословия, нередко занимавшей более высокое положение внутри этого сословия.

Любовь должна быть взаимно верной, преодолевать нешуточные трудности и длительную разлуку. Обычная тема куртуазного романа - испытание верности. Рыцари, принесшие обет верности даме сердца, стойко сопротивляются любовным признаниям других дам.

Любовь к даме сердца должна облагораживать рыцаря. В героических поэмах женщина еще не играет заметной роли. Лишь с куртуазным романом XII века приходит во Францию обожание женщины.

Это явление тем любопытнее, что в культурах, где человек прокладывает себе путь мечом, женщины обычно ценятся не слишком высоко. Нет ни малейших следов поклонения женщине у древних германцев, если верить описанию их нравов у Тацита. В кодексе самураев, который часто сравнивали с кодексом европейского рыцарства, женщина вообще не берется в расчет. К рыцарскому кодексу обычно возводят понятие галантности. Монтескье определяет галантность как любовь, связанную с понятиями опеки и силы, точнее, не столько любовь, сколько «нежную, утонченную и постоянную видимость любви». Это поклонение, или галантность, иногда объясняют улучшением положения женщины в XII веке: как раз тогда жена сеньора получила право управлять владениями мужа в его отсутствие, а также право приносить ленную.

Большая часть гипотез относительно культа женщин, о котором идет речь, принимала его всерьез. Одни видели тут распространение долга верности вассала своему сюзерену на жену сюзерена. Другие утверждали, что этот культ придумали и поддерживали сами женщины: воспользовавшись частыми отлучками мужей, они узурпировали полагавшуюся тем от вассалов верную службу. Наконец, третьи возникновение этого культа приписывали странствующим менестрелям: путешествуя от замка к замку, они восхваляли хозяйку (муж которой обычно отсутствовал) в расчете на службу при дворе или хотя бы на добрый прием и подарки перед отправлением в дальнейший путь. Таким отношением «снизу вверх» способствовало как будто и то, что странствующие менестрели происходили по большей части из безземельных или малоземельных рыцарей, мечтающих о какой-нибудь постоянной должности при дворе. Однако положение странствующего певца было почетным.

К этим объяснениям можно добавить еще и другие: влияние переписки между женскими и мужскими монастырями, где в экзальтированной форме выражалась любовь на расстоянии; влияние арабских поэтов, шедшее из Испании; наконец, знакомство с «открытой» незадолго до этого римской культурой, особенно с «Искусством любви» Овидия.

Аналогом Овидиева сочинения был трактат о галантной любви Андреаса Капеллануса (см. выдержки из этого трактата – прим. ред.) Этот автор единственного в своем роде сочинения мало… Все начинается с галантного ухаживания при использовании изысканной с обеих сторон риторики; ее оттенки различаются в зависимости от социального положения партнеров. По-разному звучат диалоги между:

1) мужчиной среднего сословия и женщиной того же сословия;
2) мужчиной среднего сословия и женщиной-дворянкой;
3) мужчиной среднего сословия и женщиной-аристократкой;
4) аристократом и женщиной среднего сословия;
5) дворянином и дворянкой;
6) дворянином и женщиной среднего сословия;
7) аристократом и обычной дворянкой;
8) аристократом и женщиной того же сословия.

Из восьми названных выше диалогов вырисовывается определенный нравственно-бытовой кодекс. Любовь - это форма борьбы. Женщины обладают некоторой властью над мужчинами, но власть эту снисходительно предоставили им сами мужчины. Нельзя открыто отказывать им в исполнении любых желаний, но можно их обманывать. В любви необходимы деньги и широта натуры. Бедность унизительна для уважающего себя человека. О святости семьи здесь нет и речи, а любовь между супругами не служит оправданием для уклонения от любви вне брака. Больше того: как убеждает аристократ обычную дворянку, из определения любви следует, что между супругами любви быть не может. Не может, ибо любовь требует тайны и поцелуев украдкой. Любовь к тому же невозможна без ревности, то есть без постоянной тревоги о том, как бы не потерять возлюбленную, а в браке ничего подобного нет.

Церковь, как известно, старалась использовать рыцарство в своих интересах. Но христианская оболочка рыцарства была чрезвычайно тонка. Вместо смирения - гордость, вместо прощения - месть, полное неуважение к чужой жизни, смягченное лишь тем, что в легкости, с которой странствующий рыцарь рубил головы попадавшихся ему по дороге противников, ощущается что-то не вполне серьезное. Греховные с точки зрения церкви поступки можно было легко замолить, уйдя на склоне лет в монастырь. Поскольку и это казалось слишком обременительно, можно было спастись более легким путем; достаточно было одеть умершего рыцаря в монашескую рясу.

На божьем суде (ордалиях) бог позволял легко себя обмануть, когда речь шла об испытании невинности вероломной супруги. Как известно, Изольда, которой пришлось на ордалиях держать раскаленный брусок железа, вышла из этого испытания с честью, поклявшись, что никто не держал ее в объятиях, кроме законного супруга - короля Марка, и нищего паломника, который только что перенес ее через трясину и которой был переодетым Тристаном.

«Немало требовалось притворства для того, чтобы поддерживать в повседневной жизни фикцию рыцарского идеала», - писал Й.Хёйзинга. Рыцарство критиковали: тогдашнее духовенство, менестрели, мещане, крестьяне и сами рыцари. Рыцарей обвиняли в жадности, в нападениях на путешествующих, в ограблении церквей, в нарушении клятвенных обещаний, в разврате, в битье жен, в несоблюдении правил, обязательных при поединках, в неуважении к жизни заложников, в разорении противников чрезмерными суммами выкупа, в превращении турниров в доходный промысел - охоту за доспехами, оружием и лошадью побежденного рыцаря. Сожалели о невежестве рыцарей, которые в большинстве своем были неграмотны и должны были посылать за клириком, получив какое-нибудь письмо. Не приходится сомневаться, что рыцарский идеал не был интеллектуальным. Зато он предполагал богатую эмоциональную жизнь. Мужчины высыхали с тоски, теряли разум, если не сдержали своего слова; легко заливались слезами. А для женщин лишиться чувств было парой пустяков, умереть от любви - безделицей. Этот эксгибиционизм любопытно сравнить со сдержанностью в проявлении чувств, характерной для исландских саг. Впрочем, эпохой расцвета куртуазного романа был XII век, начиная с XIV века рыцарская идеология все меньше принимается всерьез».

М.Оссовская «Рыцарский этос и его разновидности». Глава «Рыцарь в средневековье» (выдержки).

Очередная публикация о наиболее распространенных заблуждениях современного человека.

Какими они были — настоящие рыцари?

Отважные защитники угнетенных и верные своему слову воины, для которых честь дороже жизни, галантные поклонники прекрасных дам – так мы обычно воспринимаем средневековых рыцарей . Считаем, что главные качества рыцаря — честь и благородство, отвага и верность.

Это всё, конечно, очень вдохновляюще, но думая так, мы самым серьезным образом заблуждаемся, потому как в действительности таких благородных рыцарей не было и в помине — они существовали только на страницах рыцарских романов .

Но давайте по порядку. Разберемся с тем, какие же качества рыцаря были присущи этому сословию.

Качества рыцаря

Во-первых, никого кроме себя рыцари никогда не защищали. В подавляющем большинстве своем были они обыкновенными бандитами и в течение нескольких веков терроризировали окружающих, грабили купцов и паломников, не подчинялись никакой власти и без особых душевных терзаний убивали всякого, кто осмеливался им сопротивляться.

Во-вторых, мало общего с действительностью имеют и сцены из рыцарских романов , где прекрасные дамы слезно обращались за помощью и каковую немедленно получали. Это заблуждение . В реальности же при виде приближающихся рыцарей все кто мог самостоятельно передвигаться, и прекрасные дамы, в первую очередь в панике старались скрыться с их глаз долой.

Вот лишь несколько примеров. В 1208 году рыцари Симона де Монфора захватили город Безье в Лангедоке, один из центров еретического учения альбигойцев. На вопрос одного из рыцаре й как отличить еретиков от истинных христиан, папский легат Арнольд Амори ответствовал: «Убивайте всех. Бог распознает свою паству». Благородные рыцари вырезали пятнадцать тысяч человек, в основном женщин и детей.

Ричард Львиное Сердце — обладатель лучших качества рыцаря.

О чем вообще речь, когда само воплощение благородства, Ричард Львиное Сердце после взятия одной из сарацинских крепостей приказал распороть животы по одним данным сотням, а по другим нескольким тысячам, чтобы проверить, не проглотили ли они драгоценности.

В 1369 году Эдуард, он же Черный Принц, называемый средневековыми авторами «благороднейшим и достойнейшим рыцарем», захватил французский город Лимож. Он даровал свободу попавшим в плен коллегам- рыцарям и приказал перебить всех остальных обитателей города. И в этом случае ни женщин, ни детей не пощадили.

Благородный рыцарь Эдуард Черный Принц.

«Благородные» рыцари, участвовавшие в крестовом походе, организованном Петром Отшельником в 1096 году, отметили свой путь по Европе грабежами, насилиями и убийствами, так как местные жители отказывались снабжать их провизией.

Многие рыцар и отправлялись в крестовый поход только лишь для того, чтобы побольше награбить. А короли государств Европы приветствовали эти походы, так как таким образом надолго (а иногда и навсегда) избавлялись от неуправляемых и воинственных рыцарей .

В этом свете не такой уж и неправдоподобной кажется следующая история:

В замок к своему сеньору возвратился рыцарь. Был он сильно помят, доспехи погнуты, шлем разбит, лицо в крови. Лошадь его хромала, а сам он еле держался в седле.

— Что за беда приключилась с тобой? – спросил сеньор беднягу.

Тот, с трудом выпрямившись в седле ответил:

— О, я славно поработал для вас, сэр! Я здорово потрепал ваших врагов на севере…

— Что? – вскричал удивленный барон. – У меня нет никаких врагов на севере…

— Э-э… — устало протянул рыцарь. – Не было, так теперь будут!

Манеры рыцарей

Но может быть рыцари были ценителями красоты и отличались прекрасными манерами? Ничего подобного, таких качеств у рыцарей не было. Это заблуждение.

Историки утверждают, что в их замках всегда было неимоверно грязно, во дворах среди мусора, грязи и отбросов, копошились куры и свиньи, помещения отапливались чадящим углем и освещались лучинами. Ели рыцари руками, волосы и бороду использовали в качестве салфеток и спали одетыми. А о способности благородных рыцарей ценить прекрасное свидетельствует тот факт, что захватив христианский Константинополь они уничтожили замечательные произведения античного искусства, шедевры из мрамора, дерева, кости. И все по той простой причине, что крестоносцы воспринимали как нечто ценное одно лишь золото.

Отметим и то, что варвары с Запада, которых почему-то опрометчиво называют благородными рыцарями, в 1204 году обратили в пепел богатейшие константинопольские книгохранилища с ценнейшими произведениями древних писателей и философов.

Оправиться от последствий нашествия рыцарей с крестами на плащах византийская столица уже не смогла…

Так неужели и не было рыцарей в лучшем понимании этого слова? Неужели лучшие качества рыцаря, перечисленные нами в начале статьи — всего лишь вымысел? Могу успокоить романтиков. Хоть и в очень небольшом количестве, но благородные рыцари все-таки существовали. Немногочисленные обученные грамоте рыцари попросту подражали книжным героям: королю Артуру, Ланселоту, Тристану и другим литературным образцам. Как говорится и на том спасибо. Вот она великая сила искусства! В те далеки от нас времена еще верили написанному…

Какими были рыцарские идеалы

Рыцарь прежде всего должен быть христианином. Нельзя было стать рыцарем, не получив святого крещения.

«Это времена горячей веры, - писал один из просвещенных современников, - когда у людей нет сомнений. Они представляют себе вселенную обширным театром, где разыгрывается бесконечная драма, полная слез и радостей, действующие лица которой рассеяны между небом, землей и адом; драма, развязка которой предопределена, действиями которой управляет сам Бог, но которая в каждой сцене представляет большие и разнообразные сплетения. Божественные личности, ангелы и святые присоединяются ежеминутно к человечеству, чтобы направлять его, в то время как сатана и его темные легионы соблазняют и смущают его без конца. Человек, влекомый небесной милостью и адскими соблазнами в две противоположные стороны, свободен волей и господин своей судьбы. Он имеет земную жизнь для выбора между двумя влечениями и, смотря по тому, уступает ли он первому или второму, его душа отлетает по смерти тела в места счастливые, где царит вечная радость, или низвергается в бездны - убежище отчаяния».

Величайшим несчастьем человека по этим представлениям был грех; надо было или избежать его, или очиститься от него. Но вместе с тем считалось, что нет непростительных грехов, нет злодеяний, которых не могло бы искупить искреннее раскаяние и богоугодные поступки.

Рыцарь должен быть не только христианином, но и бойцом за христианскую Церковь. Ему предписывалось охранять и защищать ее. В одной из французских баллад об этом говорится прямо: «Мы - клирики, - молвит служитель Церкви, архиепископ, - и наш долг служить Богу, которому мы молимся за наших друзей. А вы, рыцари, не забывайте, что Бог создал вас для защиты Церкви».

Защищая Церковь, рыцарь был обязан оказывать помощь и всем тем, кто находился под ее покровительством - вдовам, сиротам, слабым. И надо сказать, находятся, особенно в литературных памятниках, замечательные примеры тому, как рыцари следовали этому закону. Вот лишь один из них...

Чувствуя приближение смерти, Карл Великий завещал своему сыну не отнимать у сирот их ленов, а у вдов их последних денег. Однако его сын, король Людовик, быстро забыл заветы отца и предложил графу Гильому во владение лен одного из своих вассалов, погибшего маркиза Беранже.

Но Гильом, зная, что у маркиза остался сын, пришел в бешенство от гнева. В присутствии всех вассалов, он отчитал своего короля: "Благородные рыцари, слушайте меня! Смотрите, как Людовик, наш законный сеньор, вознаграждает своих лучших слуг. Во время битвы с сарацинами, турками и славянами король был сбит с коня. Маркиз Беранже помчался к нему, опустив поводья, с блестящим мечом в руке. Им он прорубил просеку вокруг короля, словно кабан между собак. Потом соскочил с коня, чтобы помочь своему сеньору. Он держал ему стремя. А король сел в седло и умчался, как трусливый пес. Маркиз же Беранже остался, и мы видели, как его убили и разрубили на куски. Мы же, увы, не могли придти к нему на помощь.

Он оставил после себя наследника, которому имя - малютка Беранже. Чтобы предать этого ребенка, надо быть, клянусь Богом, хуже труса и изменника. Если кто осмелится взять землю малютки Беранже, тот вот этот самый меч снесет ему голову".

На подобных балладах и формировалась нравственность будущего рыцаря. Кстати, можно по этой балладе судить и о том, как мало считались на заре рыцарства феодалы со своими королями.

Рыцари должны были служить защитниками права и добра против зла. В борьбе с врагами рыцаря воодушевляла любовь к родине, к которой он был крепко привязан. Свою страну рыцарь считал лучшей страной на свете.

Вот как трогательно прощается тот же литературный герой, граф Гильом, со своей страной Францией, надолго ее покидая: «Он обернулся в сторону милой Франции, и ветер оттуда пахнул ему в лицо; он открыл свою грудь, чтобы дать воздуху больше доступа. Встав против ветра, он опустился на колени: „О, нежное дыхание, веющее из Франции. В ней все те, кого я люблю. Я вручаю тебя в десницу Господа, потому что я сам не надеюсь тебя видеть более“. Из его прекрасных глаз полились слезы. Они льются ручьями по его лицу и обильно смачивают одежду».

Рыцари, защитники Церкви и слабых, должны были служить примерами мужества и проявлять это мужество особенно в борьбе с неверными. Физическим же идеалом рыцаря был сильный и смелый воин, который «одним ударом меча разрубает воина на коне и в доспехах от макушки до низу вместе с лошадью», который «без труда за раз разгибает четыре подковы», «поднимает до головы рыцаря в доспехах, который стоит на его руке», и наконец... съедает за обедом четверть барана или целого гуся.

Рыцарь дорожит своим именем: «Лучше умереть, чем быть названным трусом». Для рыцаря честь дороже жизни.

«По-рыцарски» надлежало обходиться и с побежденным противником, равным по рангу. Рыцарь должен был обращаться со своим пленником, как с самым почетным гостем, даже если тот был ему смертельным врагом. Пленники, как правило, предлагали за свое освобождение выкуп, а так же дорогие доспехи и боевого коня. Рыцарь не мог напасть на другого рыцаря без объявления войны.

Рыцари должны были быть беззаветно преданы своему сеньору, сохранять нерушимой клятву вассальной верности. Рыцарь должен был быть верен своему слову. Давая какое-нибудь обещание, он клялся Богом, «который никогда не лжет». И наконец рыцари должны были быть, согласно своему кодексу, щедры...